Писать не о чем — или слишком о многом.
Вчера ушел еще один человек. «Домой,» говорит санитарка из Белиза и показывает пальцем вверх.
Вечером выдалась свободная минута перед окончанием смены, разговорились с одной мед. сестрой — то есть на самом деле мед. братом. Немец, в прошлой жизни увлекался кинематографом, но в бюро иммиграции сказали, «режиссеры нам тут не нужны, а мед. персоналу грин-карты даем». Вот теперь тут, работает в больнице, а по выходным ходит в кино. Говорит, сорок шесть разных кинофестивалей в год проходит в Лос Анжелесе. Город с самой большой концентрацией творческих людей — каждый шестой в коей-то мере приближен к искусству! Что мне спорить с его статистикой...
Приняли русскоговорящего пациента и тут же меня притянули. Его жена спрашивает откуда я. «И Петербурга,» говорю. «Что же ты, так и скажи — из Ленинграда.»
...В Питeре он тоже был. В 93ем приезжал студентом, встречался с Сокуровым. Уважает русскую культуру, очень любит Хармса — читала? А как же! У отца был сборник. Отчетливо помню зеленую обложку с карикарурам, кто-то подарил ему на день рождения. А что Хармс? Умер во время блокады Ленинграда, в наиболее тяжёлый по количеству голодных смертей месяц, в отделении психиатрии больницы тюрьмы «Кресты».
А 27 января была годовщина снятия Блокады Ленинграда.
Вот такие круги выходят.
Нуль плавал по воде.
Мы говорили: это круг,
должно быть, кто-то
бросил в воду камень.
Здесь Петька Прохоров гулял —
вот след его сапог с подковками.
Он создал этот круг.
Давайте нам скорей
картон и краски,
мы зарисуем Петькино творенье.
И будет Прохоров звучать,
как Пушкин.
И много лет спустя
подумают потомки:
«Вот Прохоров когда-то,
должно быть,
славный был художник».
И будут детям назидать:
«Бросайте, дети, в воду камни.
Рождает камень круг,
а круг рождает мысль.
А мысль, вызванная кругом,
зовет из мрака к свету нуль».
— Даниил Хармс. 1933